Страждущий веры (СИ) - Страница 44

— За храбрость на охоте можешь раскрыть свой второй подарок, — Петрас всучил мне большой свёрток и заискивающе улыбнулся.

Я старалась быть полюбезней, раз он так расстарался для Вейаса. Как только брата примут в орден, я растолкую кузену, насколько глупо выглядят его ужимки и попытки произвести впечатление. Но не сегодня. Не стоит портить триумф Вейса дрязгами, напряжения и так достаточно.

В свёртке действительно оказалось платье. Надо отдать должное Петрасу, вкус у него был лучше, чем у моего отца. Наряд оказался лёгким, летящим, из нежно-голубого шёлка с тонкой ажурной вышивкой по краям. Юбка была совсем не такой широкой, высокая талия обозначалась тонким плетёным поясом. Но самое замечательное: удобный мягкий лиф не сдавливал грудь и не мешал дышать.

— Наверху переоденься — там тебя никто не потревожит и зеркало есть, — удовлетворённо кивнул Петрас, заметив моё воодушевление.

Вежливо отблагодарив, я поспешила к лестнице. Не от особой радости, а чтобы закончить неудобный разговор.

Тонкая перегородка разделяла второй этаж на две части. В меньшей на грубо сколоченной лавке лежали соломенный тюфяк и толстое одеяло из овечьей шерсти. Под скатом крыши висели пучки трав, на полках стояли кувшины и горшочки с зельями. Коморка Юле. В соседней, куда более просторной половине друг за другом стояли две большие кровати с толстыми перинами, подушками и пуховыми одеялами. Возле одной в беспорядке на крючках висела поношенная походная одежда моего брата, возле второй педантично расправленные костюмы Петраса. Надо же, даже здесь хорохориться не перестаёт.

Усмехнувшись, я скинула с себя мужскую рубаху, которую накбросила на себя после бани. Платье оказалось на диво удобным и одевалось легко даже без посторонней помощи. Вместе с нарядом шли изящные серебряные заколки в виде цветов с лепестками из лазурита и перламутровой сердцевиной, видимо, чтобы сгладить вид моих по-мальчишечьи коротких волос. Заколов пряди на висках, я оглядела себя в большом зеркале, висевшем у дальней кровати сбоку от окна. А что? Миленько, даже на девушку похожа. Только вырез уж слишком грудь открывает и рукава короткие — от этого немного стыдно и зябко. Хочется закрыться, но нет... Нужно постараться быть любезной ради брата. А может, и ради себя — чем демоны не шутят?

— Лайсве, живей, а то без еды останешься! — сварливо крикнул Вейас. Он что нянечкой мне сделался?

Чувствуя в тонких парчовых туфельках каждую неровность под ногами, я спустилась по лестнице. Вейас с Петрасом ждали в гостиной, сидя на стульях одинаково заложив ногу за ногу. Увидев меня, первым поднялся кузен и протянул руку.

— Замечательно выглядишь, я знал, что оно тебе подойдёт, — Петрас сверкал, как медный кувшин, неправдоподобно широкой улыбкой и надувался от гордости.

Едва удалось подавить смешок. Я обернулась к брату. Вейас недовольно хмурился, словно злился на что. Но ведь всё прошло замечательно. Мы добыли шкуру белого варга, скоро Вейаса примут в орден, и все поймут, насколько мой брат хорош на самом деле. Так почему у него вид, будто он хоронит кого?

— Подтверди, Вей, в этом платье твоя сестра просто красавица! — требовательно окликнул его Петрас.

— Мою сестру даже холщевый мешок не испортит, — угрюмо бросил тот и поплёлся на кухню.

Вскоре мы трое устроились за пышно накрытым столом.

«Что с тобой?» — спросила я брата, пока Петрас доставал из закромов кувшины с вином.

«Ничего, отстань!» — нагрубил брат, даже не глянув в мою сторону. Я не стала настаивать.

Хотелось услышать от него что-нибудь более искреннее, чем постоянное ёрничанье и сарказм. Так сложно сказать, что я хорошо выгляжу, не играя на публику?

А Петрас сыпал комплиментами без умолку: о моём стройном стане, манере держаться в седле, бесстрашии во время охоты, блистательном остроумии... Последнее звучало особенно нелепо, потому что во время разговора я только кивала, жала плечами и глупо улыбалась.

— А куда делся Юле? — спросила я, устав от бесконечного словесного потока.

Вейас молчал и пялился в стенку, словно был не с нами. Почему он замкнулся? Никогда его таким не видела.

— Да... — Петрас потянулся за ломтиком хлеба. — Я отпустил его на пару дней отдохнуть в награду за то, что он так быстро тебя вылечил.

— Жаль, мне так хотелось его отблагодарить и попрощаться, — я понурила голову.

Юле умел и слушать, и говорить так, что я боялась упустить хоть слово. Я буду очень скучать по его простой мудрости.

— Отблагодаришь ещё, — заверил кузен.

На столе стояла тушёная крольчатина с овощами, грибная подливка, закуски из сыров и колбас, пирог с капустой и печёные яблоки на сладкое. Всё очень вкусное, приготовленное Юле с большим умением и любовью. Я ела с аппетитом, но больше потому что не знала, куда деться от Петраса. Переносить его пристальное внимание становилось все тяжелей. Кузен щедро разливал по кружкам молодое вино. Оно бодрило и не давало уснуть, хоть и заволакивало разум туманным хмелем. Казалось, что я раздвоилась: моя внешняя оболочка поддерживала пустой разговор с кузеном, улыбалась и даже немного шутила, а вторая скучала и раздражалась, наблюдая за нами сверху. Внутренний голос будто хотел что-то подсказать, но мои разделённые половины его не слышали.

— Сегодня полнолуние — может, устроим что-нибудь эдакое, — заговорщически шепнул кузен. Мои половины слились в одну, поддавшись любопытству. — Можем призрака вызвать: моего отца, твоей мамы или знаменитого воина.